Инновации как деньги и удовольствие

14.05.2010

О том, чему нужно учить выпускников технических вузов, об отношении к Сколковскому проекту и не только об этом корреспонденту STRF.ru рассказал декан факультета инновационно-технологического бизнеса Академии народного хозяйства при Правительстве РФ Владимир Зинов.

Справка STRF.ru:

Зинов Владимир Глебович, декан факультета инновационно-технологического бизнеса Академии народного хозяйства при Правительстве РФ, профессор, кандидат технических наук, доктор экономических наук Владимир Зинов: «Инновации – это редкое удовольствие для толковых людей»

Владимир Глебович, что такое инновации? Какое определение Вы даёте на своих лекциях и семинарах?

– Обычно я говорю, что существует два типа бизнеса. Один – когда вы тиражируете некую модель бизнеса в новом месте, на новом рынке, на новых производственных возможностях. Другой – инновационный, когда вам надо освоить новую технологию, научиться выпускать новый продукт.

Хотя, в принципе, любой бизнес всегда в чём-то инновационен, потому что всегда приходится делать нечто, отличающееся от остальных. Но бизнес лишь тогда принесёт самую большую выгоду, когда он сделан на основе выведения на рынок нового конкурентоспособного продукта, освоения новой эффективной технологии.

Инновации – это деньги, которые можно получить на основе средств, потраченных на новое знание.

Они должны приносить большие доходы по сравнению с затратами – это чисто экономический подход. На факультете мы учим людей управлять инновациями на микроуровне. А на таком уровне инновация – это предпроектная фаза инвестиционного проекта. Если у вас нет замаха на инвестиционный проект, на будущий доход, то ни о какой инновации речи вести нельзя.

У инвестиционного проекта производства нового продукта или освоения новой технологии производства уже известного продукта большие риски, и перед тем, как тратить большие деньги, целесообразно сначала за меньшие средства собрать технологическую и маркетинговую информацию, выяснить, что ещё не ясно с рынком, доработать технологию, чтобы сделать полноценное обоснование инвестиционного проекта. То есть фактически написать бизнес-план и понять, как тщательно и детально спланировать работу. И это мы уже называем инновационным проектом. Он стоит меньших денег, чем инвестиционный проект, и эти деньги тратятся с большой вероятностью удачи.

Какую проблему (или ряд проблем) Вы считаете главной на пути инновационного прорыва: кадровое обеспечение, неразвитую инфраструктуру, недостаточность венчурных инвестиций, неадекватное законодательство, другое?

– Поскольку мы живём не за железным занавесом, а в рыночной экономике, ничего специфического в России нет. Либо конкурентная среда порождает нужду бизнеса в инновациях и рисковых деньгах для освоения нового продукта, либо конкурентная среда создаётся административным управлением, например, с помощью технического регулирования.

У нас конкурентная среда ещё не сложилась, много монополий. Но у нас есть и мудрая власть, которая понимает, что если бизнес не стимулировать на инвестиции в освоение новой продукции, новых технологий, то страна будет терять экономический рост. Россия может зарабатывать только недрами, транспортными схемами или инновационными технологиями.

Практически ничего массового, серийного на мировой рынок мы, к сожалению, по экономическим соображениям выпустить не сможем.

Для инновационного прорыва России нужно либо всячески содействовать развитию рыночной конкуренции в каких-то секторах, либо административным путём насаждать техническое регулирование, либо принудить наши крупнейшие бизнес-организации к тому, чтобы они тратились на НИОКР. Ведь мы на НИОКР почти ничего не тратим, а если и тратим, то в основном на то, чтобы освоить зарубежную технологию, зарубежное оборудование. Об этом, в частности, говорится в недавно опубликованном докладе Минобрнауки о национальной инновационной системе в России.

В нашей стране спрос на инновации приходится формировать сверху. И за последние два года было принято много толковых решений. На принципах государственно-частного партнёрства запущен механизм венчурной индустрии – создан фонд фондов ОАО «Российская венчурная компания»; по 156-ФЗ венчурный фонд в форме ЗПИФа уже не является юридическим лицом, соответственно не подлежит двойному налогообложению. Конечно, это заинтересовало бизнес.

Главный ресурс, который нужно добавить к деньгам и технологиям, это предпринимательская инициатива, дающая возможность серьёзно на этом заработать. Пока этот «шкурный» интерес не будет заложен, никто не начнёт рисковать и проявлять чудеса изворотливости, для того чтобы найти выход на рынок новой технологии.

Мне очень нравится то, что государство делает акцент не просто на развитии предпринимательства, а на развитии инициативы молодых.

Ведь инновации – реальный социальный лифт для очень многих.

Понятно, что венчурные деньги смогут получить десятки, может, сотни компаний, а вот посевные деньги – уже тысячи компаний. Но чтобы получить их, молодой человек должен придумать не только научно-техническую идею, но и то, как эту идею прицепить к рынку. И здорово, что под это выделяются гранты, например, Фондом Бортника. Очень важно мотивировать молодёжь заниматься предпринимательством.

Мне нравится идея с Селигером. В прошлом году туда приехали технари из глубинки, которые не имеют понятия, что такое инновационно-технологическая деятельность, но у них есть технические проекты и желание сделать бизнес, у них горят глаза.

Так их надо этому учить…

– В том-то и дело. Подготовка кадров – главный вопрос. Я вот провожу два круглых стола в Питере и в Томске в мае на одну и ту же тему «217 закон: Новые игроки на инновационной площадке». Проблема в том, чтобы найти модель бизнеса. А как ты её сам найдёшь? Можно придумывать что угодно, но пока твоим идеям на рынке нет подтверждения, ничего не получится. Именно этому надо учить в вузах, прежде всего людей естественно-научных и технических специальностей. У нас же учат делать автомобили, лекарства, оборудование, но не учат тому, как новую продукцию выводить на рынок. А без этого знания в своей предметной области профессионал получается каким-то недоделанным. Система высшего образования нуждается в существенном изменении.

Кадровое обеспечение инновационной экономики – не просто запуск программы «инновационный менеджмент». Во многих вузах она существует, и толку-то? Нужно учить людей решать новые для них задачи. За этим приходят на наш факультет. Все наши специализированные образовательные программы (МВА, магистратура, профессиональная переподготовка, повышение квалификации) ориентированы на обучение слушателей и студентов умению решать новую управленческую задачу, в которой организационные, экономические и технические вопросы взаимосвязаны теснейшим образом. Сейчас мы участвуем в конкурсе на разработку и апробацию программ опережающей профессиональной переподготовки проектных команд, поддержанных РОСНАНО. Задача в том, чтобы обучить специалистов в научно-технической области рыночному использованию их достижений.

Кто у вас обучается?

– В основном это люди 27-40 лет, с производственным опытом и, как правило, с техническим образованием – руководители подразделений в крупных и средних растущих компаниях, подразделений, связанных с развитием бизнеса, с НИОКР, маркетингом. Причём многие с очень приличных позиций в бизнесе приходят учиться не для того, чтобы подняться ещё на одну ступеньку, а для того, чтобы найти интересное дело для души. Возьмите любой венчурный фонд, любой технопарк – практически везде есть наши выпускники. Их уже тысячи.

Число тех, кто занимается инновационно-технологическим бизнесом, растёт, но о них по-прежнему мало кто знает…

– К числу российских «звёзд», безусловно, относится Андрей Поздняков. Его компания Elecard Devices в Томске занимается производством программных и аппаратных решений для систем цифрового телевидения. Выручка – несколько миллионов долларов в год. Вот действительно герой нашего времени. О таких фильмы надо снимать. И таких людей, как Андрей Поздняков, со своими историями успеха в России сотни можно найти. Их, в частности, выявляет конкурс «Русские инновации», который проводит журнал «Эксперт». Великое дело сделал Кремль, создав несколько институтов инновационного развития. Например, госкорпорация РОСНАНО, возглавляемая Анатолием Чубайсом, который сейчас многих, таких как А. Поздняков, поддерживает именно на стадии расширения бизнеса. Или история Игоря Агамирзяна, руководителя Российской венчурной компании. Он был одним из пионеров создания софтовой индустрии, которая инновационна по сути своей. Раньше был только один Фонд Содействия, возглавляемый Иваном Бортником – мудрейшим человеком, талантливым руководителем. И сейчас РОСНАНО с РВК и Фондом Содействия взаимодействуют в рабочем режиме, поскольку за дело взялись такие толковые люди. А это уже – целый лифт, на котором можно подниматься от одного уровня инвестиций к другому.

Возвращаюсь к заданному ранее вопросу. Как Вы оцениваете инфраструктуру инновационного развития?

– Инфраструктуры у нас много всякой, но подчас она к инновациям не имеет отношения. Инфраструктура должна быть как-то связана с бизнесом, с какой-то отраслью или подотраслью. С помощью инфраструктуры может быть создана некая площадка, где вероятность успеха соединения научно-технических результатов с бизнесом, деньгами и с каким-то сервисом, и между собой велика. Как член совета директоров технопарка «Идея» в Казани, я хорошо знаю, как всё должно работать. Инфраструктуру власть создаёт для того, чтобы там появлялись новые рабочие места. От власти многое зависит – госзаказ, например.

А венчурных инвестиций достаточно?

– Венчурных инвестиций очень много, не хватает упакованных проектов. Наконец-то, появился посевной фонд, он только начинает работать. В деятельности одной из групп, оформившейся как венчурный партнёр, я принимаю участие. Это консалтинговая группа, которая готова взяться за упаковку проектов. Ведь венчурный фонд сам за это не берётся. Он хочет, чтобы к нему пришёл не просто автор с менеджером, а чтобы он пришёл с предпринимателем, который уже вложил деньги, и чтобы ему показали перспективу развития бизнеса.

Инвестиционно-технологический бизнес отличается тем, что он обязательно ориентирован на мировой рынок.

Главные его параметры – поиск имеющего ценность интеллектуального ресурса мирового уровня и темпы роста продаж в перспективе. У нас исключение составляют фирмы «1С» и «Яндекс». Как правило, если нужны десятки или сотни миллионов долларов в начальной стадии развития бизнеса, то рынок должен быть в 100 раз больше. В одной стране нет такого объёма рынка.

Верите ли Вы в успех Сколковского проекта? Может, целесообразнее создавать инноград, например, в Новосибирске или ином месте, где есть научная база и центры коммерциализации технологий?

– Этот президентский проект меня интригует, но я отношусь к числу тех, кто не очень-то верит в его успех. Чтобы такой проект сделать, нужен огромный накопитель постоянно поставляемых научно-технических результатов. Может, нобелевские лауреаты какой-никакой уникальный конвейер поставят. Но как это сделать в наших условиях, даже создав стопроцентный оффшор рядом с Москвой, со своими особыми правилами и порядками, окружённый пятиметровым забором, через который никто просто так не перепрыгнет?

Авторы проекта говорят, что вход будет свободный…

– Может быть, но если они к таким накопителям научно-технических результатов подключатся и возьмутся за какую-то очень перспективную отрасль – знаний, науки, производства. Инновационная площадка в чистом поле возможна, если вы там построите такой интерфейс. Все наши научные парки страдают как раз от того, что не знают, какому бизнесу быть нужными.

Отраслей, заинтересованных в инновациях, очень мало.

Обычно бизнес покупает готовые и не новые технологии, поэтому учёные реализуют «сырьё» на уровне НИРа, из которого за рубежом делают новые технологии, отрабатывают их, а потом продают нашему же бизнесу.

Конечно, никакой Силиконовой долины повторить нельзя, но создать какой-то новый вариант можно. Были ж варианты в Финляндии, почему мы не можем создать какую-то свою площадку. Наша страна мечтателей и учёных ничем не хуже. И то, что за дело берутся такие незаурядные люди, как Виктор Вексельберг и Жорес Алфёров, как Андрей Волков, умеющий решать абсолютно нестандартные задачи, размывает моё недоверие.

Похоже, альтернативный научно-технологический центр на базе Новосибирского академгородка хочет создать Владимир Путин. Так я понял его недавнее выступление. В Сибири это действительно нужно сделать, да и место правильное. Когда Путин был президентом, он поддержал строительство технопарков. Кроме нашего технопарка «Идея», который на ногах уже стоял, все остальные были на бумаге. Технопарковскую программу резко сократили; там остался десяток, в том числе «Химград» в Казани. Но идея пустила некоторые корни. И то, что Путин как человек настойчивый, упорный решил к ней вернуться, мне представляется куда более понятным. Опять же, площадка в Новосибирске – безусловно, накопитель, но если её не соединить с быстрорастущей отраслью, ничего не будет. Посмотрим, что последует за словами премьера. Хотелось бы, чтобы в Сибири появился такой интегратор, потому что там много ярких людей, достижений и школ, что самое главное. Там народу мало, и люди чувствуют свою ответственность за эти пустые пространства.

Законодательство, на Ваш взгляд, отвечает потребностям инновационного развития? Нужен ли, например, закон об инновационной деятельности?

– На мой взгляд, нужно не столько какие-то законы принимать, сколько хотя бы на какое-то время ничего не менять. Бизнес говорит: «Мы только приспособились, а вы опять меняете правила игры».

Немало людей в бизнесе несёт генетический код прежних научно-технических достижений, для них инновационная площадка – это луч света в однообразном технологически простом бизнесе. Тем, кто не собирается уезжать, хочется комфортного ощущения здесь. Инновации – это редкое удовольствие для толковых людей. Цвет нации сходится на этой площадке на равных, потому что ни одни, ни вторые, ни третьи в одиночку, друг без друга ничего сделать не смогут. И я счастлив, что у меня есть возможности каким-то образом этому делу помогать.

Анна Горбатова STRF.ru